В. Соковнин
Закон актуального демонстрирования тела и внешнего облика и фасцинация
(Статья впервые была напечатана в журнале «Фасцинология», №1, 2003. Размещаю ее в исправленном и дополненном варианте, опубликованном в книге В. Соковнин. Фасцинация тела. Ек-г.: 2011. Книгу и журнал можно скачать http://www.koob.ru/sokovnin/)
Кто другой на этом свете
знает, что такое «тело»?
Ж.-Л. Нанси
Все живое дискретно и уникально
Анализ человеческой коммуникации обычно начинают с речи, и в этом есть свой резон, ведь именно речь позволяет людям в полной мере проявить себя в общении друг с другом. Но если взглянуть на коммуникацию шире и попытаться проникнуть в ее глубинные истоки, то мы обнаружим, что миллионы лет живые существа на планете вполне эффективно коммуникативно взаимодействовали, хотя речью не обладали. Они видели, чуяли, ощущали друг друга, и это позволяло им узнавать и понимать друг друга.
Общение, коммуникация начинается с тела. Речь - грандиозное по значению завоевание эволюции, но она появилась совсем недавно и никоим образом не отрицает базового телесного уровня коммуникативного взаимодействия.
Тело представляет собой не только биологический организм, но и средство коммуникации. Все живое следует всеобщему закону, который кратко можно сформулировать так: фасцинативное коммуникативно-демонстрационное поведение, наряду с коммуникативно-информационным, является фундаментальной функцией живых субстанций от растений и вирусов до человека. Этот закон для всего живого абсолютен и универсален. Актуальное демонстрирование тела и внешнего облика, информация и фасцинация - вот тот комплекс, который позволяет живым системам осуществлять коммуникативные связи, принимать «управленческие решения» и реализовывать «управленческие воздействия». Без этого коммуникативно-аттракционного комплекса невозможна жизнь, естественный отбор, любые социабильные и социальные сообщества.
Фактический материал о демонстрировании тела и внешнего облика огромен, а в человеческом обществе он еще и подкрепляется поведением буквально каждого человека, озабоченного тем «хорошо ли он выглядит?», почти повседневным прихорашиванием и старательным подчеркиванием лучших своих телесных сторон и особенностей внешности. У людей демонстрирование тела и внешнего облика столь разнообразно и полифонично, что только одно перечисление и описание его форм заняло бы не одну книгу (хотя, безусловно, это науке предстоит сделать). И попытки описания и классификации демонстрационного поведения человека уже предпринимались не раз.
Одно только распространившееся в последнее время как эпидемия стремление людей выглядеть «эксклюзивно» и затрачиваемые на это порою фантастические и дорогостоящие усилия наталкивает на мысль о существовании некоего всеобщего закона биологической и социальной жизни, касающегося коммуникативно-телесной демонстрационности. Думается, совсем не случайно в свое время Пьер Тейяр де Шарден выделил «симпатию-антипатию», «стремление привлекать» как базовые характеристики живого, усиливающиеся в своем значении для социальной жизни по мере усложнения живой материи в сторону разума и в современной цивилизации уже приобретающие роль даже более важную, чем экономические отношения (128).
Подчеркну неопровержимую опытную и теоретическую базу, давно зафиксированную человеческим разумом: все живое имеет дискретно-дисперсносную природу, то есть существует как пространственно-временные «отдельности» или «самости», резко отграниченные от среды и взаимодействующие с изменчивой средой посредством обмена веществ (метаболизма), поддерживая свою выживаемость и стабильность посредством внутриорганизменного гомеостаза.
Что такое дискретность и дисперсность? Понятие «дискретность» в рассматриваемом контексте можно понимать как «отдельность», «единичность». Дисперсность же, по В. И. Вернадскому, это «резкая отграниченность от окружающей среды, в которой они представляют как бы самостоятельные всегда движущиеся резко обособленные от 
окружающего геометрические тела», размеры которых колеблются от 10 -6 см. до 10 3 см. (34, с. 272). Другими словами, это четкое пространственное ограничение организма внешней оболочкой, это corpus живой субстанции, это то, что можно назвать «особь», «индивидуум» (разумеется, только в организменно-телесном смысле). Если «собственно жизнь начинается с клетки» с этой «естественной крупинки жизни», то уже этот уровень организации живой материи обнаруживает и дискретность и дисперсность, или, как проще сказал Пьер Тейяр де Шарден - «гранулярную жизнь» (178, с. 73, 82). Как отмечают авторы фундаментального труда «Молекулярная биология клетки» (5), «одним из решающих событий, приведших к формированию первой клетки, очевидно, было формирование внешней мембраны». Окружая себя мембраной, клетка отгораживается от среды и, значит, становится corpus, телом. Мембрана и завершила формирование клеточных структур.
Из дискретности-дисперсности с необходимостью вытекает второй экзистенциал всего живого - множественность дискретных организмов, причем в закономерной прогрессии: чем мельче организм, тем больше порядок его множественности. Клетка может существовать и воспроизводиться, как справедливо отметил опять же Пьер Тейяр де Шарден, только в рамках порядка «мириады», по принципу «малость по размерам и множество по числу», тогда как существование китов или слонов ограничивается порядком «тысячи». Для нашего рассуждения эти порядки несущественны, главное - это факт существования дискретных организмов через способ их воспроизводимой множественности. Р. Докинз в связи с этим пишет: «Отдельный организм кажется достаточно дискретным, пока он живет, но, боже, как недолго это длится! Каждый индивидуум уникален. Эволюция невозможна, если все, чем вы располагаете, – выбор между организмами, каждый из которых имеется лишь в одном экземпляре» (51) . В самом деле, один единственный дискретный организм, возникни он на Земле, был бы ограничен во времени существования затуханием своего метаболизма. Необходимо надежное, непрекращающееся воспроизводство «единичностей». Только тогда можно говорить об их существовании во времени, об их эволюции.
Из этого следует следующий вывод: дискретность должна воспроизводиться как изменчивое, адаптирующееся, инвариантное тождество, как некая воспроизводящаяся матрица. Другими словами, дискретные организмы в рамках множества должны быть тождественными, похожими друг на друга, это обеспечивает их воспроизводство во времени. Изменчивость же необходима для адаптации к изменяющейся среде, но это - изменчивость отдельных функций и органов в пределах стабильного множественного тождества. Стремящееся к выживанию и стабильности «множество дискретностей» получило в биологии названия «биологический вид» и «популяция».
Таким образом, можно сказать, что все живые субстанции дискретно-дисперсносны, существуют как множества (виды, популяции), и это обеспечивает им индивидуально-видовое выживание и продолжение существования длительное время, во всяком случае до тех пор, пока не произойдут какие-либо катастрофические для вида изменения во внешней среде.
Если сказанное выше справедливо, возникает вопрос огромнейшей важности: как же вынуждено существовать «дискретное множество», чтобы воспроизводиться как тождественность и адаптирующаяся стабильность? Другими словами, встает вопрос о связях и взаимодействиях живых дискретностей, волей возникновения жизни и естественного отбора поставленных в условия существования среди себе подобных и среди других «дискретных множеств»: нейтральных, дружественных и враждебных.
Феномен узнавания
Пьер Тейяр де Шарден постулировал, что существование живых единиц («гранул») в рамках симбиоза множества неизбежно приводит в движение связи между ними, коммуникацию. Это справедливо. Повернем тем не менее проблему несколько иначе: сосуществование в рамках множества ставит перед дискретной живой единицей вопрос о ее признании равной другим единицам. Разумеется, речь может идти только о взаимном признании. Осуществление «акта признания» требует какого-то «введения», вступительного акта и механизма, и этим механизмом не может быть никакой другой как узнавание: только узнав другую дискретность как тождественную себе, можно ее признать за таковую и наделить некими общими, а быть может еще и особыми «правами». И первое из этих «прав» - право на существование вместе, среди «своих», то есть «таких же единиц».
И тут логично придти к тому, что можно, на мой взгляд, назвать всеобщим законом существования живых субстанций. Я имею в виду активное демонстрирование себя для узнавания и признания: «единица», чтобы ее узнали, - а потом и признали! - обязана себя каким-то способом представить себя другим единицам. Что имеет она в своем безраздельном и каждодневном владении, что можно было бы показать, и показать активно, направленно, то есть актуально демонстрационно? Разумеется - ее телесность, ее corpus. Так тело становится не только объектом органического существования, но и средством активно-направленной коммуникации, воздействия на иных, чем сама «единичная 
дискретность», существ. Существование живого сразу, субстанционально оформлялось не только как «организм», но и как «коммуникационный, демонстрирующий себя организм». Особь, не умеющая себя адекватно продемонстрировать, а значит добиться узнавания, обречена на смерть. Это наблюдается на всех этажах живой жизни и примеров тому не счесть.
Говоря о теле, следует иметь в виду не только внешнюю оболочку организма, но также его функции и выделения, которые могут приобретать и приобретают сигнальные свойства: различные звучания, запахи экскрементов и выделений гормональных желез, выбросы, электрические разряды, фосфоренцирующее свечение, и т.д. Все названное в самых разных сочетаниях приобретает у различных живых видов функции опознавательных сигналов. У эволюционно близких видов (особенно у цветов, насекомых и птиц) в ход идут в буквальном смысле слова нюансы телесно-функциональных признаков: дополнительное пятнышко в раскраске, лишняя полоска, чуть-чуть иное очертание тела, тембр звучания, «голосовой ключ» или, как у зяблика, особая мелодия песни с индивидуальным «росчерком» в ее конце ( 224, с. 481 ). Подобная нюансировка в демонстрировании тела, внешнего облика и телесно-функциональных проявлений служит не только узнаванию-опознаванию, но одновременно и отторжению от близких видов, не позволяя смешиванию с ними, так как они пахнут, выглядят, звучат не так, как «свои». Речные выдры купаются в заполненной эксрементами яме, куда каждая добавляет свои выделения, чтобы обрести фасцинирующий запах родной семьи, по которому они будут узнавать друг друга.
Феномен признания и слияние в единую множественность
Следующее звено взаимодействия мы уже назвали - это «признание». Если первый этап взаимодействия пройден без сучка и задоринки, следует очередной этап - дискретная единица должна быть признана за «свою» другой дискретной единицей и всем множеством (колонией, стадом, стаей, семьей). Узнанная, но не признанная особь также обречена на смерть изгнания или прямого физического уничтожения, как это бывает у крыс (и это подтверждено экспериментами), когда они встречают соплеменницу без их «родного» стайного запаха. Так часто происходит с отбившейся от стала зеброй или антилопой, когда она находит свое стало вновь: изменившаяся за время ее отсутствия иерархия стада может ее не принять. Но чаще происходит радостное возвращение с узнаванием и признанием (но непременно с паузами на узнавание и признание, в которые отсутствовавшая особь с нетерпением ждет решения своей участи). То же наблюдается и у многих хищников, ведущих семейно-стайный образ жизни.
Получается следующий сценарный план поведения дискретных единиц в рамках множества: осуществляется демонстрирование себя для узнавания, и этим заняты все особи-единицы ежедневно, а часто ежемгновенно; параллельно этому происходит узнавание ими друг друга и признание, для чего служат сигналы «признания-одобрения». Это «коммуникативное дружелюбие» совершенно необходимо не только для сосуществования в множестве, но и для поддержания активного тонуса множества, для атмосферы надежности и стабильности его существования. Узнавание и признание, таким образом, создают сплоченность, дискретное монолитное единство, «радость», «душевный комфорт» от такой монолитности. «Признание» друг друга и «комфорт от признания» существуют, дополняя друг друга, как основа социабильного развития. Для высших животных, особенно ведущих социальный образ существования, нет нужды доказывать эту «радостную эмоциональность» их единства - она является неотъемлемой частью их бытия и стимулирует развитие и совершенствование системы коммуникации в их сообществах. Так что демонстрационные формы поведения являются формами необходимыми, цементирующими дискретное множество, без которых существование всего живого немыслимо. Эволюция направлена на увеличение стабильной устойчивости в группе. Поэтому агрессивные действия «дискретных единиц» редуцируются в пользу групповых, выражающих тяготение особей друг к другу. Прямые стычки между животными вытесняются сигналами, обозначающими состояние угрозы или покорности, расположения или агрессивности и т. д.» (196, с 32-33). Развиваются формы коммуникативного достижения согласия и единения, что и привело к формированию социабельности поведения и создание ассоциаций особей (127). Как подчеркивает М. Бутовская, «трения и конфликты в группе ведут к нарушениям социальных связей между сородичами и угрожают существованию социальной системы как таковой. Не удивительно, что у социальных видов животных (включая человека) в процессе эволюции развиваются надежные механизмы снятия социальной напряженности и механизмы, обеспечивающие восстановление социальных отношений, нарушенных в процессе конфликта», при этом «чем сложнее социальная организация, тем сильнее развиты механизмы примирения, и тем они более разнообразны; с повышением уровня филогенетического развития прослеживается возникновение специальных элементов поведения, используемых избирательно в контексте примирения (для бурых макаков это фиксация крупа двумя руками, сопровождаемое характерным клацаньем, для шимпанзе — поцелуи, для бонобо — элементы сексуального поведения)» (28).
Быть замеченным (функция выделенности), быть узнанным (функция адресной демонстрационной экспрессии), - это шаги к тому, чтобы быть признанным за своего, такого же, с непременным подтверждением оного. Животное демонстрирует себя и ждет сигнала, что оно узнано и признано своим. Только после этого оно успокаивается и начинает новую адресную демонстрационную порцию - за обладание, за контакт. Но без узнавания и признания эта более актуальная стадия поведения невозможна.
Признание - это акт приобщения к своему дискретному множеству, к своей популяции. Узнанный, но непризнанный, означает отвергнутый. В сказке о гадком утенке великолепно показано, какие страдания достаются на долю отвергнутого. В детском и юношеском возрасте одна из главных проблем общения, чтобы тебя не просто узнавали, но чтобы считали своим, принимали в компанию. Отвергнутость - мучение юного существа во все времена, ради признания подростки порой идут на все, даже на преступления, на любую девиантность в поведении, вплоть до наркотиков, ранних половых связей, курения и употребления алкоголя. И феномен непризнания столь же страшен своими последствиями и для самых простейших животных, как и для человека. Этологи давно открыли так называемый «эффект группы» (см. ниже) - могучую сплачивающую социабильную форму выживания.
Не потому ли малыши и подростки кучкуются, любят сидеть потеснее, чувствуя, как сливаются в массу, они прячутся в тесных каморках, залезают под кровати и всегда группой, со сверстниками. Это дает им особое ощущение единства, сплоченности, какого-то необъяснимого восторга от скученности. Скорее всего - это филогенетический атавизм, идущий от многомиллионной эволюции узнавания-признания, тот же биолого-социабильный «эффект группы». Александр Блок сделал ироническую заметку в дневнике: «Как только надену кепи и зайду в трамвай, так хочется потолкаться». Потолкаться - это самое быть может младенческо-юное состояние живого, демонстрирующее сплоченность, принадлежность к роду-племени, дающее эффект защищенности и продолжения во времени, какого-то заложенного в геноме биологического комфорта. Тоска по скученности всегда будет присутствовать в человеческом поведении, каким бы ни стал человек комфортным и обособленным. В. Тэрнер такого рода солидарные акты массового единения, когда теряются сословные, имущественные и любые другие социальные различия и на первый план выступает именно единение, солидарность, чувство «мы» назвал «коммунитас», предположив, что это всеобщее качество человеческого рода, без которого он (как и без социальной иерархии) в принципе невозможен (180).
Думаю, что явление «коммунитас» можно рассматривать как всеобщее качество всех живых «дискретных множеств». Нечто аналогичное «комфорту от слияния дискретных единиц» можно увидеть уже на уровне одноклеточных существ. Известно, что предпосылкой к появлению многоклеточных форм жизни стали колониальные одноклеточные организмы. Их дочерние клетки после воспроизведения не отделяются от материнской и существуют в непосредственном соприкосновении. Являясь, как и все одноклеточные, главным образом принимающей стороной в информационных взаимодействиях, они способны вступать только в самые примитивные виды взаимного обмена информацией, связанные, например, с информацией о физическом их контакте. Внешняя информация из среды принимается и реализуется каждым членом колонии самостоятельно. Их совместная деятельность ограничивается самим фактором создания единого тела, которое по своим физическим параметрам имеет более высокую живучесть, чем составляющие его элементы. В этом плане интересен пример поведения амеб, которые не являясь колониальными организмами, тем не менее способны на создание временных колоний. В голодном состоянии они выпускают вещество (одна из составляющих ДНК), которое воспринимается другими как сигнал, заставляющий их сближаться и группироваться. Образуется единая слизь (некое подобие колониального организма). Эта слизь может перемещаться в пространстве под воздействием внешней среды на значительно большие расстояния, чем отдельные амебы. При этом сами амебы не тратят свою энергию на передвижение и потому дольше живут в условиях ее дефицита. Достигая питательной среды, слизь распадается на отдельные амебы, и они опять действуют как самостоятельные «дискретные единицы».
Коммуникационные процессы пронизывают и жизнь микроорганизмов (129).
Факт взаимодействия, давно отмеченный исследователями, это групповая упорядоченность поведения стадных животных во времени и пространстве, то есть одновременное занятие животными поисками пищи, питанием, отдыхом. Такое «запрограммированное» массовое поведение наблюдается уже у самых низших живых существ и осуществляется, по-видимому, благодаря подаче и обмену заразительных сигналов типа «делай это вместе со мной», «делай, как я». Дж. П. Скотт (J. P. Scott) ввел понятие «алломиметическое поведение», которое обозначает совместную активность членов одной группы, взаимно влияющих и побуждающих друг друга заниматься каким-либо одним видом деятельности в данное время. Такое побуждение носит «заразительный характер», создает общее настроение группы (246). Это прекрасно видно на примере стадного поведения животных саванны в Африке. Зебры, антилопы, буйволы пасутся, отдыхают, идут на водопой и даже срываются в поход за сотни километров в одно время. Это как нельзя лучше характеризует стадность, показывает, что стадо не есть некое хаотическое соединение единиц, а упорядоченное, системное соединение особей, настроенных на одну волну – на единство поведения. Роль главного сигнала, возбуждающего к однообразному поведению является, как правило, поведение вожака. Это он увлекает всех животных сообщества к той или иной форме совместного поведения. Как это делается у самых низших, проявляющих такую же совместность во времени и пространстве, к примеру саранчи, микробов еще предстоит узнать, но можно предположить, что механизм тот же – либо жесткая программа, заложенная в нервной системе каждой особи, либо «заразительность», побуждаемая одной или несколькими особями, либо то и другое в совокупности. Важно отметить, что такое массовое одновременное и однотипное поведение не только факт биологического существования, но и коммуникативный факт, то есть воздействие особей друг на друга, наблюдение ими друг друга, выполнение определенных действий «как все», создание некоей первичной сплоченности и упорядоченности в рамках дискретного множества. Отсюда, по-видимому, и начинается развитие форм коммуникации и прежде всего телесно-демонстрационной, внешне-поведенческой, в основе которой лежит выполнение особых сигнальных телодвижений и восприятие «чужого» телесного облика как некоего образа-побудителя к собственной деятельности. Это основа фасцинативного механизма заражения и подражания.
Таким образом, уже отмеченный выше факт говорит о том, что осуществить взаимодействие, реализовать его – задача, которую должен был решить естественный отбор и развитие живого. Прежде чем подражать и быть зараженным для какого-то действия, нужно было узнать и признать другого животного за своего, за такого же.
Сигналы коммунитас являются, по-видимому, одними из самых базовых фасцинаций живых существ, ведущих социабильный и социальный образ жизни, а среди них особое место принадлежит тактильным «сигналам-поглаживаниям». Такие сигналы сцепляют в единство муравьиные и пчелиные сообщества: муравьи и пчелы трутся друг о друга, облизывают, касаются усиками и т.д. У китов во время брачных игр самец и самка дотрагиваются друг к другу своими плавниками, поглаживают друг друга, переплетают хвосты, плавают вместе, выпрыгивают из воды одновременно. Многие стадные животные трутся друг о друга, сбиваются в кучки, спят сбившись в клубок. Почти у всех животных детеныши буквально прилипают к матери, у некоторых этот контакт длится по несколько лет, как у обезьян. У шимпанзе касание друг друга, даже чуть-чуть, кончиками пальцев, придает животным уверенность, хорошее эмоциональное расположение. У примитивных племен скученность - норма: общие хижины, клубы, ритуалы, касание друг друга является тоже этикетным правилом и необходимостью поддержания психологического комфорта, ощущения единства и защищенности, демонстрирования общего дружелюбия. Во все века влюбленные трутся другу о друга, обнимаются, целуются, гладят, поминутно трогают друг друга. В меньшей степени, но по существу та же кинетика у людей, которые выражают друг другу симпатию: прикоснуться к руке, к плечу, похлопать по плечу, обняться. Приветствия у многих народов не ограничиваются приветливым взглядом и каким-нибудь дистантным знаком (кивок головы, поднятая рука, и т. д.), но включает в себя ритуальное прикосновение к какой-нибудь части тела (к плечу, рукопожатие, к груди, к кончику носа.) или объятие, как это принято у мусульман, а некоторые этносы идут дальше - щупая при приветствии половые органы друг у друга или обнимая за бедра. У древних римлян было принято в знак дружелюбного приветствия пожимать друг другу гениталии.
Актуализованное демонстрирование тела
Возникает вопрос, есть ли необходимость живым субстанциям демонстрировать себя за порогом узнавания и признания? А если это тоже необходимо, то для чего и какими способами это реализуется?
Очевидно, что чем сложнее тело (вид), тем в большее количество связей со средой оно завязано, тем оно полифункциональнее: каждая потребность диктует свои связи и свои способы удовлетворения. Это означает, наряду с прочим, что каждая потребность требует особой «настройки» живого существа, всего его организма и отдельных его частей и функций. Так, дефицит питательных для организма веществ через систему гомеостаза выводит на первый план потребность в пище, приводит в действие гормональную систему, вызывая ощущение голода, что, в свою очередь, провоцирует страстное эмоциональное желание удовлетворить голод, снять страдания голода, и животное побуждается к стремлению и действиям, направленным на поиск объекта питания. Весь этот сложный механизм и можно назвать актуализацией живой особи на пищу. Понятно, что таким образом актуализованный организм гасит все
другие возможные актуализации, отключает их как мешающие, лишние, несущественные в данный момент (это четко выявлено в экспериментах И. Павлова). Тем не менее суровая среда иногда приводит животных к столкновению и переплетению актуализаций. Можно сказать, что конфликт потребностей ведет к конфликту актуализаций. Зебры и антилопы, пройдя тысячи верст к берегам Нила встречают не только благодатную воду, но и полчища поджидающих их крокодилов. Актуализация организма на удовлетворение жажды толкает их к воде. Инстинкт избегания опасности сдерживает - в воде их поджидает возможная смерть. Но и обезвоженный организм тоже смерть! Побеждает неутолимое страдание от жажды. Но в ситуациях, в которых подобного смертельного переплетения актуализаций нет, побеждает та, которая в данный момент сильнее: синицы никогда не переключаются на межполовой контакт, если голодны и заняты пищей.
Таким образом, актуализация поведения живого существа - это настройка всего его организма на удовлетворение определенных жизненных потребностей. Запуск актуализации происходит через посредство желания, вожделения, которые в свою очередь детерминируются действием гормональных систем, проявляющих потребности организма.
Каждый вид актуализации включает свою систему перцепции и реакций также настройку тела на определенные типы сигналов. Некоторые сигналы и настройки тела по форме могут быть теми же, что и в других ситуациях, но их содержательное значение меняется (но, как правило, сигнал все же приобретает некоторые отличительные нюансы). Так, красное брюшко колюшки может служить сигналом для агрессии при защите самцом территории, и он же служит 
для привлечения самки. «Поза подставления» у многих обезьян может быть использована и как сигнал для спаривания, и как сигнал уступки в конфликте, и как демонстрирование покорности.
Необходимость динамического взаимодействия, ежеминутно, ежечасно и ежедневно разворачивающаяся как жизненная драма каждого конкретного животного, побуждает к защитным реакциям, к сотрудничеству или к соперничеству. В зависимости от того, какая потребность выступает на передний план и в каких условиях оказывается при этом живая особь. Эту конкретную настройку особи на удовлетворение той или иной потребности, мобилизацию организма на достижение предмета потребности, можно назвать ситуативной, избирательной актуализацией. Даже простейшие организмы полиморфны, или, быть может точнее, - полифоничны, в силу обладания не одной, а несколькими потребностями, из которых важнейшие, безусловно, это потребность в пище и питье (в некоторой сумме органических и неорганических веществ для продолжения жизни), потребность в безопасности, в защите своего тела, и потребность в размножении, в производстве потомства. Понятно, что пребывая под властью потребности в пище, особь не может одновременно мобилизоваться на поиск партнера для воспроизводства потомства. Каждой потребности соответствует особая настройка организма, включение в оптимальное действие целой системы химических и гормональных процессов и соответствующих им чувствований, вплоть до настройки систем восприятия среды (не случайна в этом отношении удачная метафора, что во время брачного тока глухарь ничего не слышит и его можно брать голыми руками). Актуализация на конкретную потребность - важнейшее эволюционное достижение живого, позволившее усложнять и совершенствовать живую 
систему, дифференцировать ее поведение и тем самым оптимальнее достигать удовлетворения потребностей, развивать и отлаживать инструменты адаптации и выживания. Живое становилось многообразнее, богаче функционально, продуктивнее в смысле адаптации и естественного отбора.
Актуализации поведения не бывает без того, чтобы она не была выражена в теле животного. Изменения телесности - вот что происходит с особью в рамках той или иной актуализации. Более того, животное демонстрирует себя и свою актуализацию, и это является экзистенциальным фактом, способом существования-выживания живой особи. Выскажем предположение о существовании наряду с избирательной актуализацией также актуального адресного демонстрирования.
Этологи не смогли найти объяснения такому факту: антилопы Южной Африки пасутся часто неподалеку от семейства львов, не обращая внимания на их перемещения, игры, зевки, но как только лев встал для охоты, антилопы тут же принимают стойку опасности и подают сигнал. При этом, как отмечает Р. Шовен, «чтобы антилопы обратились в бегство, льву вовсе не достаточно просто подняться. Здесь важны какие-то особенности в поведении льва, которые наблюдатель не может четко описать, но которые безошибочно указывают антилопам, что лев вышел на охоту». Как антилопы узнала, что лев актуализируется для охоты? Вполне возможно - по особому настрою тела льва, по его энергетике, вызванной его избирательной актуализацией, настроем организма, а значит и тела на охоту. Этолог не замечает различий в теле льва, антилопа, для которой состояние льва - вопрос жизни или смерти, чует, отмечает изменение и приходит в состояние своей избирательной актуализации сохранения жизни, тогда как секунду назад пребывала в актуализации питания (194, с. 363).
Быть может самым ярким феноменом демонстрирования тела и внешнего облика является сигнальное поведение 
животных в «брачный» период. Актуализация на поиск полового партнера, строительства гнезда, ухаживания, спаривания сопровождается у множества живых существ демонстрированием поз, раскраски, «танцев» и ритуалов. Демонстрирования сигналов для узнавания и признания недостаточно. Необходим целый дополнительный арсенал демонстрационных форм поведения и сигналов. Способы обнаружения и привлечения брачного партнера в животном мире просто неисчислимы (194, с. 50). Э. Шукуров считает, что биокоммуникация получила мощный импульс к развитию и совершенствованию именно из потребности разнополых особей активно взаимодействовать друг с другом для воспроизводства потомства: «Разделение организмов на два противоположных пола заставляет их находить друг друга для оставления потомства. Вполне естественно, что первично коммуникация возникла как раз из этой необходимости, т. е. связана с половым размножением животных. Генезис коммуникаций в животном мире закономерно зависит от генезиса и развития полового размножения. Действительно, сигнализация, обеспечивающая взаимное сближение разнополых особей, имеет наиболее широкое распространение в животном мире (196, с 27).
Неисчислимы способы и формы актуального демонстрирования тела и внешнего облика и у человека.
Конкуренция, выбор, демонстрирование
Все актуализации поведения животного реализуются не только во взаимодействии с окружающей средой, но также во взаимодействии с соплеменниками и особями других живых видов. А это означает, наряду с прочим, столкновение интересов и влечений, конкуренцию, борьбу, соперничество. Закон естественного отбора суров и неумолим - продолжает существование рода сильнейший, лучший, наиболее приспособленный, он диктует актуализацию соперничества, конкуренции, выбора лучшего.
Так, эволюционные функции демонстрирования тела и внешнего облика направлены на выбор лучшего сексуального партнера, более оптимального для видового развития и продолжения рода, а также выбор оптимального для сообщества лидера, вожака, собственного места в иерархии. Самка у множества видов живых существ выбирает самца по его демонстрационному «имиджу» и поведению. Но и самец у многих видов предпочитает очень часто очаровывать своими демонстрациями ту самку, которая имеет лучшие признаки, демонстрируемые в ее внешнем облике: энергетику движений, симметричность, чарующий биологический запах и т.д. - все это, как правило, коррелируется у самки лучшей породистости и действует на самца как сигнал фасцинации, то есть очаровывающий сигнал. Такая самка как бы демонстрирует свою лучшую репродуктивность. Так осуществляется в природе сексуального общения и ухаживания выбор оптимального, лучшего - через демонстрирование. Это прекрасно показал Р. Докинз в своей знаменитой книге «Эгоистичный ген» (51).
Оригинальный эксперимент провел Г.Шуетт (G.W.Schuett; Аризонский западный университет) с целью выяснить, как совершается конкурентный турнир и как влияет поражение в турнире на брачное поведение самцов медноголового щитомордника (Agkistrodon contortrix) - широко распространенных видов ядовитых змей Северной Америки. Эксперимент проводился с большой искусственной (живущей в неволе) колонией этого вида. В ходе эксперимента по специальной процедуре были отобраны два самых активных и экспрессивных самца. Затем их поместили в присутствии самки, что вызывало их турнирное поведение в борьбе за самку. 
Выяснилось, что брачная активность победителя не изменилась, а у побежденного оказывалась полностью подавленной (хотя другого самца поблизости уже не было). Через сутки она еще оставалась существенно слабее, чем до эксперимента, и лишь через неделю брачная активность побежденного восстанавливалась. Таким образом, поражение в брачном турнире не просто приводит к утрате одного из многих шансов оставить потомство, но надолго (в сравнении с относительно непродолжительным периодом брачного сезона) «выбивает побежденного из колеи»: поражение вызывает стресс, который снижает репродуктивные возможности побежденного. Хотя и бескровный, турнир тем не менее оказывается весьма эффективным средством конкуренции за возможность оставить потомство.
Вообще говоря, выбор - это проблема значительно более широкая, он наблюдается уже на субклеточном уровне (а клетка - это тоже дискретная единица живого) и, в частности, в процессе отбора лучших мужских клеток для оплодотворения женских в «борьбе за лучшую сперму». Так осуществляется своеобразный гомеостаз в борьбе самок за оптимальное продолжение рода. Удивительный пример отбора на субклеточном уровне представлен в наблюдениях за икринками рыб зоологов Института океанографии французского города Виллфранш-сюр-Мер. Исследователи проследили, как несколько сперматозоидов проникали в икринку, образовывая мужские протоядра в цитоплазме. Затем женское протоядро обходило каждого из них и возвращалось к выбранному. С ним-то оно и сливалось. По словам ученых, «это выглядело как выбор жениха невестой, но только на субклеточном уровне».
Осуществляется и выбор особи, которая в социабильных организациях занимает статус вожака: соперничество реализуется чаще всего не физическим воздействием, а достижением превосходства в турнирных демонстрациях.
Механизмы актуализованного выбора сохраняется и в человеческом общении, в первую очередь сексуальном. Прихорашивание, кокетство и другие формы демонстрационного поведения нацелены на то, чтобы привлечь внимание, сигнализировать о своей исключительности или, во всяком случае, значительности и привлекательности в соревновании за привлечение партнера. Взаимный выбор - вот основа основ сексуального общения, влюбленности и любви. Без демонстрационного поведения выбор исключался бы и отношения сводились бы к упрощенно случайным контактам, без поиска, тревожности, напряжения и стремления стать и показать себя лучшим, исключительным. Естественно, что в таком варианте отношений снижались бы возможности образования оптимальных биологических 
пар, дающих оптимальное потомство и, следовательно, вклад в генофонд этноса, создающий основу его совершенствования, укрепления, лучшей адаптации. Мы уже не говорим о той драматургии и энергии жизни, потеря которых в данном варианте снижала бы биологическую потенцию этноса, что также умаляло бы его адаптационно-репродуктивную функцию. К.Лоренц в замечательном эссе «Восемь смертных грехов современной цивилизации» (96) убедительно показал, что вычеркивание в современной европейской цивилизации необходимых эволюционногенных элементов ухаживания в сексуальном общении приводит не только к сексуально-коммуникативной, но и нравственно-социальной деградации людей.
Энергия ухаживания, выбора и любви - это энергия повышения биологических возможностей человека к выживанию. И без демонстрирования и выбора ее не существовало бы. Одним словом, демонстрирование - базовая биологическая функция живых существ, создающая возможности активного влияния на выбор лучшего варианта сексуальных и социальных соединений особей. Выбор - это восприятие и активное отношение к демонстрационному поведению других особей, это включение всех особей в рынок тел, в процесс репродукции и формирования социальных иерархий.
С точки зрения неотвратимости демонстрационного поведения, можно вновь подтвердить то, что выведено нами выше - дискретность живого как неизбежная форма организменной эволюции, предполагает наличие некоего множества особей, каждая из которых вынуждена предлагать себя для использования, чтобы быть включенной в жизнь, в ее продолжение, в иерархию сообщества особей. А предложить себя особь не может иначе, как демонстрируя себя, показывая себя и непременно с оптимально возможной для себя стороны. Это - своеобразное выставление себя как товара на рынке. С той лишь разницей, что это зазывание активно еще и тем, что особь сама тоже совершает сравнение других особей с точки зрения их нужности, привлекательности для нее, то есть сама особь тоже осуществляет выбор как «покупатель». Таким образом, жизнь сообществ особей представляет собой постоянный, перманентный процесс взаимного влияния-выбора, демонстрирования ради выбора. На этом фундаменте и происходит соединение в пары, семьи, сообщества, происходит движение жизни, ее репродукция в формах рода, племени, этноса.
Выбор - фундаментальное качество психики живого, как и вплетенное в него или сопровождаемое им демонстрационное поведение. «И быть, и казаться» - вот могучая диалектика отношений дискретно-организменного живого от амебы до человека. При этом человек демонстрирует наиболее развитые, многообразные и разносторонние формы демонстрационности во всех сферах социальной жизни и в первую очередь сексуальной и социально-иерархической. Показать себя во всем блеске, чтобы тебя выбрали и чтобы у тебя самого появилась возможность оптимально широкого выбора - вот закон живого. Именно необходимость выбора порождает такой феномен как демонстрационное соперничество, соревнование. У многих животных и птиц такое соревнование-соперничество принимает форму сложных красочных ритуалов, подношений «подарка» и т.д. Не будь необходимости выбора, не было бы и необходимости демонстрировать свое тело и внешний облик, свои сексуальные и лидерские потенциалы.
Конкурентное взаимодействие – это демонстрирование доминирования и превосходства для устрашения и подавления. Таким образом получается диалектическая картина развития адресного демонстрирования, которая повторяет и проявляет такую же диалектичность самой сущности бытия дискретных множеств живых существ: с одной стороны, биологический эгоизм требует победы в конкурентной борьбе за обладание предметами удовлетворения потребностей (в пище, питье, половом партнере), с другой стороны, необходимость выживания и продолжения рода требует совместности, солидарности, сотрудничества. Адресное демонстрирование обслуживает и тот, и другой процессы. Поэтому оно включает в себя и формы очаровывания-признания, и формы устрашения-подавления-доминирования. Это и есть уже достаточно полный демонстрационный коммуникативный театр.
И все-таки еще не полный.
Необходимо учесть и такой особый фактор взаимодействия живых особей, как взаимодействие их с «не своими». Понятно, что именно этот фактор усиливал необходимость развития механизмов облегченно-надежного узнавания-признания «своих». В то же время «чужой» тоже взывал к взаимодействию, причем к разному. Тот «чужой», который был опасен, должен был быть тоже узнан и по возможности подвергнут такому воздействию, которое бы его по крайней мере отпугнуло. Так у живых существ развивается «отпугивающее демонстрирование»: угрожающие позы, увеличение размеров тела, выбрасывание отпугивающих пахучих веществ, продуцирование угрожающих звуков («рычит» даже... воробей! - см.: 196, с 34) и т.п. Вновь театр – театр устрашающих масок.
А наряду с этим развивается еще и «хамелеонное демонстрирование»: разного рода маскировка, слияние с местностью, прикидывание неживым, как это делает прусс, попавший в сети каракурта (4, с 122-123), или существом другого вида и т. п. Опять театр, плутовской и тоже вполне серьезный - «профессиональный».
Оптимальность демонстрационных форм и фасцинация
Направленное демонстрирование тела и внешнего облика реализуется в виде двух главных моделей демонстрационного поведения - «отпугивании» и «привлечении». Функция привлечения выливается в такие формы, как очаровывание, вызывание доверия и симпатии, обольщение, приманивание, привлекающая мимикрия. Отпугивание служит обеспечению безопасности и выливается в формы избегания опасного контакта, предупреждения об опасности, защиты от «врагов», реализации иерархических связей внутри «единой множественности». Отпугивание выражается в «наведении страха», активном отторжении, демонстрировании злобы, гнева и истерии, отпугивающей мимикрии. В экзистенциальном плане отпугивание лежит в основе экзистенциала Агрессии, а привлечение - экзистенциала Заботы (альтруизма). Забота и Агрессия образуют единство социально-иерархического поведения всего живого, обеспечивая его выживание и размножение.
Актуализация требует от животного оснастки намерений, особого адекватного сигнального кода. Не информация (или не в первую очередь информация), а именно фасцинация является, на мой взгляд, филогенетически изначальной формой самоутверждения «самости» и активного воздействия дискретных живых субстанций друг на друга. Необходимо так привлечь, призвать, напугать, направить, чтобы не было «разночтений» и неадекватных реакций. Это означает, что чарующий или пугающий сигнал должен быть избыточно эффективным, не проходящим мимо, достигающим цели в «десятку» и только в «десятку». Такой сигнал может быть только фасцинативным, мгновенно привлекающим внимание, прицельно и мощно бьющим в «центр удовольствия или страха» в мозге.
Фасцинация - это не просто некое очарование, всплеск соблазна и эйфория, это нейрофизиологический и психологический ПРОЦЕСС, включающий: а) яркий, навязчиво-избыточный сигнал, который невозможно игнорировать, б) восприятие сигнала с мгновенным или довольно быстрым образованием нейрофизиологической и психофизиологической доминаты (как вспышка лампочки в темноте или мини-взрыв) в мозге на впитывание именно этого сигнала и ничего кроме него, некое зацикливание, в) стирание следов предшествующих восприятий (отшибание памяти или, при менее сильных воздействиях, переключение, отвлечение внимания), г) запуск стохастического резонанса, некоей электроимпульсной волны (пока это только предположение), которая гасит в мозге все иные возбуждения, создает шум-фильтр, пропускающий только восприятие фасцинативного сигнала (все внимание на фасцинирующий объект: сексуальный, пищевой, эстетический, опасный для жизни и т.д.), д) резкое сужение, а иногда и отключение (при шоковых воздействиях) ясного сознания, интенсивное «западание», погружение, захваченность (таково творчество-выдумка; влюбленный также ничего не видит, не слышит, не замечает, кроме любимого, а любимого воспринимает некритично, с восхищением; при опасности весь мир сужается с овчинку и включается действие абсолютно властной амигдалы, мгновенно приказывающей либо бежать, либо притвориться мертвым, - так делают многие насекомые и пресмыкающиеся, - либо со всей яростью бросаться на защиту, что часто действительно помогает выжить, отпугивая врага), е) образование подкрепляющего наслаждающего или ужасающего эффекта в центрах удовольствия/наказания мозга (слюнки текут, эрекция, эйфория блаженства, эстетический восторг, цепенящий страх при столкновении с опасностью, и т. д.), ж) сцепка всего этого процесса в неразрывную цепь-образ и впечатывание ее в эмоциональную память накрепко и надолго, иногда на всю жизнь (порой одна только случайная встреча с поразившей взгляд и воображение фасцинативной особью врезается в память до конца дней; так формируются и сексуальные перверсии, маниакальность и прочие навязчивые феномены), з) возникновение в психике желания-вожделения, часто буквально на физиологическом уровне, повторить фасцинацию еще раз (подробнее о фасцинации и фасцинологии см.: 162; 163; 164, а также сайт: fascinology.narod.ru).
Особенно необходимо подчеркнуть силу и повелительность воздействия устрашающей фасцинации, сигналы которой ввергают живую особь в страх и транс, мгновенно мобилизуют на избегание и устранение опасности. Более того, можно предположить, что устрашающая фасцинация при возникновении жизни и биокоммуникации являлась приоритетной для совершенствования, поскольку прежде чем реагировать адекватно на сигналы предвкушения удовольствия, необходимо остаться в живых и, следовательно, иметь совершенный аппарат улавливания сигналов опасности, смерти. Структуры, обеспечивающие защиту от приближающейся опасности, развивались в нервной системе живых существ в первую очередь и становились особо надежными. Эта эволюция объединяет все живое от первых простейших до человека. К. Лоренц не без иронии замечает о психике первобытных людей: «Опасности, подстерегавшие человека на каждом шагу, были столь серьезными, что любой ненужный риск был безответственной глупостью, и единственно правильным законом поведения была крайняя, граничащая с трусостью осторожность» (96).
В целом в организме человека первыми и наиболее интенсивно реагируют на любое внешнее раздражение древнейшие структуры обнаружения опасности амигдала и гипоталамус. Они посылают сигналы в гипофиз, который выделяет гормоны, чутко улавливаемые многими тканями и органами, в первую очередь надпочечниками. Те в ответ «выпускают» (секретируют) в организм адреналин. В результате стенки сосудов резко сужаются, повышается артериальное давление, учащаются пульс, дыхание, нарастает мышечное напряжение, увеличивается содержание сахара в крови. Но есть люди (и животные), у которых в остро стрессовой ситуации выделяется норадреналин, гормон храбрости. Норадреналиновые люди в стрессовых ситуациях быстро мобилизуются и готовы, как говорится, встать грудью. Надпочечники кролика - очень тревожного существа вырабатывают в основном адреналин, а надпочечники хищных животных, того же, льва, - норадреналин.
Все, что неприятно, опасно и вызывает угрозу, сосредоточено подкреплением в «центре наказания», находящимся рядом с «центром удовольствия» в лимбической системе. Там рождается отвержение опасности. Но главной структурой мозга, ответственной за реакции на сигналы угрозы и опасности, как считают в настоящее время нейрофизиологи, является именно амигдала, миндалина. Амигдала - это и есть по сути «центр страха». И ярости при ответе на опасность. Крыса, у которой удалена амигдала, не замирает от страха при предупредительных звуковых сигналах о грозящей угрозе. Изучение пациентов, у которых была повреждена амигдала, показало, что хотя у них не было проблем с восприятием, но портреты людей, явно выражающие угрозу, они не воспринимали как угрожающие.
В возбужденном состоянии амигдала не ждет инструкций от сознания: восприняв сигнал опасности, она вызывает ответную реакцию в течение миллисекунды и «приказывает» организму насторожиться.
Еще одна важная функция амигдалы - приказ всем структурам мозга запомнить опасность во всех деталях. Даже шорох. Как не отмывается кровь с ткани, так и сигналы фасцинации опасности впаивается в память амигдалы и всего мозга намертво, навсегда, включаясь в копилку жизненного опыта живой особи.
Можно с уверенностью сказать, что фасцинация - это не только волнующий сигнал, это волнующий нейрофизиологический, психофизиологический, коммуникативно-психологический процесс, приводящий в мотивационное биосоциальное движение весь организм любого живого существа во всей полифонии аффектов и страстей.
Неизбежно и неумолимо, силой Закона, актуализованное поведение живых существ с самого начала зарождения жизни на планете стало облекаться в фасцинативные формы, живые субстанции стали страстно пахнуть, ярко светиться и звучать, а также вибрировать, «надуваться», выплескивать различные суспензии, создавать вихри, извергать струи и электрические разряды, и т.д. Но этого мало. Каждый такой сигнал мог быть эффективным только тогда, когда он обладал сверхнадежностью, абсолютной проникаемостью в воспринимающие системы адресатов, способностью проникать сквозь все заслоны. Так сигналы были дополнены такими формами фасцинации, как высочайшая энергетика, повторы, ритмы, диссонансы, усилители. Развитие фасцинативной сигнализации у многих живых существ достигало порога опасности для выживания вида - только бы сигнал «стал более заметным и легче распознавался» (194, с. 40). Отсюда эти причудливые яркие окраски у множества видов растений, рыб, птиц, насекомых. Так, «успех при размножении наиболее нарядно "одетых" самцов послужил причиной возникновения почти абсурдных украшений у самцов» (103, с. 134), примером которых является роскошный и громадный в сравнении с телом хвост самца павлина.
В качестве избыточного неопровержимого воздействия фасцинация стала, с одной стороны, драматическим средством коммуникации, снижающим энтропию социабильных и социальных организаций (чего стоит только экстравагантные и сенсационные фасцинации в человеческом обществе!), а с другой - оптимальным «управленческо-организационным» средством (достаточно проследить экспрессивные формы управленческой фасцинации вожаков во всех социальных структурах, как у животных, так и у человека).
Логичен вывод о том, что закон актуального демонстрирования тела и внешнего облика в животном и человеческом мире был бы невозможен как закон без фасцинации.Вся актуальность этого закона включает в себя и театральность совместного существования живого, ее коммуникативную драматургичность. Живые существа очень серьезно играют в некий театр, обнаруживая выдающиеся актерские способности. Этот театр предполагает не перевоплощение, а вполне серьезно исполняемое воплощение самого себя в оптимально возможных демонстрационных формах, которых требует сама жизнь, само существование, выживание, продолжение себя во времени и пространстве, сам эгоизм жизни тела. Именно фасцинация наполнила актуальное поведение такими демонстрационными формами и сигналами, которые позволили живым субстанциям добиваться своего - выбирать, соперничать, наслаждаться единением, достигать успеха и стабильного продолжения рода. То есть - Жизни.
Таким образом, закон актуального демонстрирования тела и внешнего облика можно, на мой взгляд, назвать одним из важнейших законов биологического и социального поведения, образно говоря, законом всемирного биосоциального притяжения живых существ.
Литература
Бутовская М. Л. Эволюция механизмов примирения у приматов и человека. В кн.: Этология человека и смежные дисциплины. Современные методы исследований. Под ред. М.Л.Бутовской. М.: Ин-т этнологии и антропологии. 2004
Вернадский В. И. Философские мысли натуралиста. М., "Наука", 1988
Докинз Р. Эгоистичный ген. М.: Мир, 1993
Лоренц К. Агрессия (так называемое зло). С-Пг., "Амфора", 2001
Лоренц К. Восемь смертных грехов цивилизованного человечества. М.: Республика, 1998
Майр Э. Популяции, виды и эволюция. М., "Мир", 1974
Новак В. Социабильность или ассоциации индивидуумов одного вида как один из законов эволюции организмов. // Журнал общей биологии, 28, № 4.
Олескин А.В., Ботвинко И.В., Цавкелова Е.А. Колониальная организация и межклеточная коммуникация у микроорганизмов // Микробиология. 2000. Т.69. № 3.
Павлов И. П. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М.: Наука, 1973
Пьер Тейяр де Шарден. Феномен человека. М., "Наука", 1987
Соковнин В. М. Фасцинология. Пролегомены к науке о чарующей, доминантной и устрашающей коммуникации животных и человека. Екатеринбург. Изд-во УрГУ. 2005.
Тинберген Н. Поведение животных. М.: Мир, 1969.
Тинберген Н. Социальное поведение животных.: Пер. с англ. М.: Мир, 1993.
Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983.
Хайнд Р. Поведение животных. М., "Мир", 1975
Шовен Р. Мир насекомых. М.: Мир, 1970
Шовен Р. Поведение животных. М., "Мир",1972
Шукуров Э. Д. К проблеме развития биокоммуникаций. -Философско- психологические проблемы коммуникации. Фрунзе. Илим. 1971.
Scott J. P. Animal behavior. The University of Chicago Press, 1958.
Связь с автором: vmmss@mail.ru Соковнин Владимир Михалович
